Пленарное заседание сессии открывал доклад зав. Отделом социально-политической истории, д.и.н., профессора А.С. Ващук и старш. науч. сот. Отдела, к.и.н. Л.А. Крушановой «Россия в поисках модели управления Дальним Востоком: история и современность». Хронологические рамки доклада охватывали период 1938 – 2017 гг. Отметив достаточную степень изученности темы, а также ее многоаспектность и междисциплинарность, авторы доклада в своем исследовании опирались на метод исторического «шурфа» (предложенный сибирским историком В.И. Шишкиным), проведя анализ источникового материала в рамках российского цивилизационного комплекса. Опираясь на достижения предшественников и результаты коллективных трудов отдела, докладчики сформулировали ряд фундаментальных выводов.
- Исключительное внимание к вопросу управления Дальним Востоком со стороны руководства страны в любой период (имперский, советский или период перехода к модернизационному) всегда обыгрывалось несколькими основными факторами: обеспечением государственной или национальной безопасности; обращением к аргументу состояния органов администрации в Центре и на местах, поло-жение которых служило организационной предпосылкой, условием и гарантом реализации правительственной политики в жизнь; характером, компетенцией, структурой и кадровым наполнением органов государственного управления территориями.
- Верховная партийная и государственная власть добивалась хозяйственного и индустриально-промышленного развития территории с помощью главного ресурса – закрепления населения на Дальнем Востоке, а также использовала целый набор организационных инструментов разного уровня: стратегии распределения капиталовложений с учетом пограничного статуса, модификацию органов управления экономикой, создание и реорганизацию специальных отраслевых органов управления, жесткий контроль над процессом комплектования номенклатурных кадров и др.
Авторы доклада представили новый исследовательский аспект проблемы об участии учёных в разработке дальневосточной политики. В 1960-е – 1980-е гг. они подготовили её научное обоснование в виде концепции комплексного развития производительных сил Дальнего Востока, ее частью было положение о необходимости социально-экономического выравнивания территорий. Разработанная учеными концепция пространственной экономики подготовила научную почву для создания Министерства развития Дальнего Востока и т.н. системы институтов развития Дальнего Востока в 2000-е годы. В завершающей части доклада была дана краткая характеристика результатам и проблемам формирующейся новой модели развития управления.
Тему научных достижений приморских учёных продолжила в своем докладе «Гуманитарные исследования в системе академической науки на Дальнем Востоке» и.о. учёного секретаря ИИАЭ ДВО РАН, к.и.н. Ж.М. Баженова. Дальний Восток в целом и Приморье, в частности, является уникальной территорией не только по своему природно-географическому, но и историко-культурному потенциалу. Всестороннее и комплексное изучение прошлого и настоящего региона в контексте истории российской и восточноазиатских цивилизаций всегда представляло актуальную задачу для отечественной науки. Систематические академические исследования в области истории, этнографии, археологии, филологии, востоковедения начались еще в начале 1954 г., когда в составе Дальневосточного филиала СО РАН им. В.Л. Комарова был создан Отдел истории, археологии и этнографии под руководством В.В. Томашевского. В 1958 г. Отдел возглавил будущий академик Андрей Иванович Крушанов, усилиями которого в 1971 г. во Владивостоке был открыт Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока. Под руководством А.И. Крушанова Институт быстро стал признанным дальневосточным центром исторической науки. Автор доклада коротко остановилась на основных достижениях специалистов ИИАЭ ДВО РАН в рамках основных направлений исследований: истории, этнографии, археологии, востоковедения и международных отношений.
Свой взгляд на перспективы развития археологической науки изложил ведущ. науч. сот. Сектора первобытной археологии, д.и.н. Ю.Е. Вострецов. Описывая собственный опыт исследовательской работы по реконструкции жизнеобеспечения населения прибрежной зоны с эпохи неолита по ранний железный век, докладчик пояснил, что успешное осуществление данного проекта было бы невозможно без широкого использования естественно-научных методов. По убеждению Ю.Е. Вострецова, на современном этапе развития археологии нельзя проводить точные реконструкции (а именно этим, по его словам, и занимаются археологи) только в рамках историко-культурной парадигмы. Как выход из ситуации он предложил актуализировать сотрудничество с вузами по подготовке специалистов-естественников для археологического направления.
Завершал пленарное заседание доклад профессора Департамента истории и археологии Школы искусств и гуманитарных наук ДВФУ, д.и.н. С.М. Дударёнок «Несбалансированная региональная политика федерального центра как одна из причин распространения в 1990-е годы в Приморском крае нетрадиционных религий». По данным автора доклада, в 1990-е гг. в Приморском крае насчитывалось от 45 до 55 нетрадиционных религиозных организаций, больше, чем в любом другом регионе РФ. Распространение нетрадиционных религий «иностранного происхождения» в большей степени – результат резких и глубоких социокультурных изменений конца 1980-х-нач. 1990-х годов, когда с разрушением политической системы, социальных взаимоотношений, государственной идеологии, исчезновением привычных приоритетов и ценностей образуется идеологический вакуум. Для Дальневосточного региона последствия «перестроечных» лет оказались более негативны, чем для центральных регионов страны: начался отток интеллектуальной элиты в европейскую часть России, вызванный многомесячными задержками за-работной платы, сокращением рабочих мест, закрытием ряда научно-исследовательских учреждений; обострилась проблема демаркации границы; не до конца был решен вопрос разграничения полномочий федерального центра и местных администраций; наблюдался кризис военно-промышленного и энергетического комплексов и т.д. На этом фоне появление на Дальнем Востоке различных нетрадиционных религий, благодаря активности корейских, японских и американских миссионеров, явилось своеобразной реакцией на крайне неблагоприятную социально-экономическую ситуацию. Секулярность абсолютного большинства населения российского Дальнего Востока, отсутствие прочных православных религиозных традиций в условиях социального и культурного кризиса предопределила то, что поиск своей религиозной идентичности у дальневосточников пошёл по «нетрадиционному» пути.
Во время второй половины заседания были заслушаны доклады историков, востоковедов и специалистов в области международных отношений. Открывал заседание доклад молодого исследователя, аспиранта Отдела истории Дальнего Востока Б.Б. Кондратенко, посвященный Хасанским событиям 1938г., следствием которых стали административные территориальные преобразования на Дальнем Востоке. С момента захвата Маньчжурии в 1931 г. и выхода к границам с СССР, Япония последовательно вынашивала планы по отторжению Приморской области. Многочисленные провокации на границе вылились в открытое вооруженное противостояние в 1938г. Поводом для него стал отказ СССР ответить на требование Японии вывести советские пограничные войска с высот Заозёрная и Безымянная. Боевые действия за высоты развернулись с 29 июля по 11 августа 1938 г. Пограничный вооруженный конфликт в районе оз. Хасан показал высокую стратегическую значимость южного Приморья, а также выявил неэффективность сложившейся системы управления, слабую организацию взаимодействия органов исполни-тельной власти с подразделениями пограничных войск и Красной Армии. В целях обеспечения безопасности Дальнего Востока решением Верховного совета СССР от 20 октября 1938 г. Дальневосточный край был разделен на две самостоятельные административные единицы: Приморский и Хабаровский край. В состав Приморского края вошли Приморская и Уссурийская области, Калининский и Красноармейский районы, 26 сельсоветов Бикинского района Хабаровской области. В результате последовавших разукрупнений пограничных округов был образован Приморский пограничный округ.
Реализации государственной жилищной политики в Приморском крае в разные периоды был посвящен доклад старш. науч. сот. Отдела истории Дальнего Востока, к.и.н. С.А. Власова. Автор доклада выделил основные черты жилищной политики, которая сформировалась в СССР к моменту образования Приморского края:
- централизация и монополизация государства в строительстве и распределении жилья;
- дифференциация по обеспечению жильем по отношению к различным социально-профессиональным группам советского общества;
- прагматизм и минимализм в решении жилищных проблем широких трудящихся масс.
Подобная политика продолжалась вплоть до 1957 г., когда был взят курс на массовое жилищное строительство. По свидетельству автора, на протяжении 1950-1980-х гг. отмечается увели-чение объемов жилищного строительства, и в результате отдельная благоустроенная квартира для семьи стала нормой в жизни населения края.
В нач. 1990-х гг. с изменением государственной жилищной политики в задачу государства стало входить лишь создание условий по развитию строительного бизнеса, населению предлагалось самостоятельно приобретать жилье на рынке недвижимости. Темпы жилищного строительства резко упали и до настоящего времени не достигли объемов, зафиксированных в советскийпериод. Однако уже в кон. 1990-х гг. в России стала внедряться система ипотечного кредитования, позволяющая формирующемуся среднему классу приобретать жилье в кредит. В Приморье соответствующий закон был принят в 2002 г. В настоящее время в реализации государственной жилищной политики в Приморском крае сочетаются рыночные механизмы (ипотека) с адресной помощью отдельным категориям граждан: молодым семьям, военнослужащим, бюджетникам, выезжающим на работу в сельскую местность.
Историю развития театрального искусства в Приморском крае сделала темой своего доклада науч. сот. Центра истории культуры и межкультурных коммуникаций, к.и.н. Э.В. Осипова. Театральная культура в крае начиналась в форме любительства, которое ориентировалось на профессиональное искусство, взяв за образец постановки в центре страны. Открывались стационарные театры: в Морском собрании, при гостинице «Золотой Рог», Народный дом (1907 г.), Железнодорожное и Общественное собрания (1909 г.), Пушкинский театр при Собрании приказчиков, театральный зал в цокольном этаже гостиницы «Версаль» и др. Событием в театральной жизни приморской столицы стало открытие в 1903 г. Общедоступного театра под руково-дством М.Н. Нининой-Петипа. В период пребывания Приморья в составе ДВР в основном господствовала частная коммерческая антреприза (кабаре и кафе-шантаны).
Государственная сеть приморских театров сложилась в основном в перв. пол. 1930-х гг. В 1938 г. Приказ N 221 Всесоюзного Комитета по делам искусств потребовал зачисления артистов на постоянную, неограниченную сроком работу, а театры закрепил за местом их нахождения. В 1932 г. открывается Владивостокский драматический театр, с 1938 г. получивший статус краевого. Почти одновременно стационировался и Ворошиловский (Уссурийский) драматический театр. Новой формой театрально-зрелищных предприятий в кон. 1920-х–нач.1930-х гг. стали так называемые передвижные театры – железнодорожный и колхозный, задачей которых было обслуживание малых городов и районных центров края, где отсутствовали стационарные театры. В небольших городах (Сучан, Артем и др.) были созданы ведомственные театры угольщиков на базе имеющихся площадках культурно-просветительского назначения. К этому же периоду относится и возникновение театров Советской Армии и Военно-морского флота – профессиональных драматических театров, находящихся в системе Министерства обороны. Страна заботилась и о художественно-эстетическом воспитании детей: в 1939 г. во Владивостоке открылся кукольный театр, а в 1946 г. – Приморский театр юного зрителя.
В целом уже накануне войны в Приморском крае насчитывалось 9 профессиональных театров, судьба которых в дальнейшем складывалась по-разному: менялись условия их функционирования, названия, труппы, репертуары. Самым молодым на сегодняшний день является муниципальный театр кукол г. Находки, открытый в 1989г. По словам Э.В. Осиповой, уже несколько поколений приморцев выросло на спектаклях приморских театров – добрых, умных и поучительных.
К проблемам и успешному опыту постсоветского развития сельских территорий (на примере с. Алексей-Никольское Приморского края) обратилась в своем докладе старш. науч. сот. Отдела социально-политических исследований, к.и.н. Ю.Н. Ковалевская. Трансформационный кризис 1990-х гг. тяжело сказался на сельском хозяйстве и состоянии дальневосточной деревни, особенно в северных и отдаленных от административных центров территориях. Резкое сокращение производства разрушительно сказалось как на обеспеченности дальневосточников свежими продуктами питания, так и на занятости и доходах сельского населения. После разорения и уничтожения совхозов и колхозов большая часть сельских жителей осталась либо совсем без работы, либо с крайне низкой зарплатой (в 2017 г. зарплата в сельском хозяйстве составляет 62% от средней по экономике в ДФО). По мнению автора доклада, приход крупного инвестора не способствует развитию территории, поселения и уровня жизни его жителей. Современный агрохолдинг, отчуждая все ресурсы (землю, производственные мощности, инфраструктуру, бюджетную и административную поддержку), не создает рабочих мест, не вкладывает средства в социальное развитие и производит «выжженный социальный ландшафт». К тому же при соседстве с крупной птице- или свинофермой деревня теряет и рекреационную (дачную, туристическую) привлекательность.
Однако опыт села Алексей-Никольского в Уссурийском районе показывает, что возможно взаимовыгодное и творческое развитие местного бизнеса и сельской территории. В 2015 г. предпринимательница Е. Пахомова организовала в селе (32 км до Уссурийска, 134 до Владивостока, население – 705 чел.) молочный кооператив и мини-сыроварню. В поисках стратегии расширения сбыта, совместно с главой поселения Н. Колядой был разработан туристический маршрут «Веселая сыроварня». С помощью турфирмы «Пять звезд» из Владивостока за два года Алексей-Никольское посетили тысячи туристов, местные жители получили возможность реализовывать свою продукцию на сельской ярмарке. Молочный кооператив вырос до 40 участников, а производство сыра превратилось в завод, выпускающий 220 тонн качественных сыров, произведенных по итальянской технологии, в год, которые успешно реализуются через сеть фирменных магазинов в Уссурийске, Артеме, Владивостоке.
Истории формирования китайской ксилографической коллекции, наиболее старого на Дальнем Востоке России и с научной точки зрения весьма ценного книжного фонда, его развитию и нынешнему состоянию было посвящено выступление ведущ. науч. сот. Отдела китайских исследований ЦАТИ, к.и.н. С.Ю. Врадия. В фондах библиотеки Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН имеется китайский ксилографический фонд, насчитывающий около трех тысяч ксилографов и рукописей, который, очевидно, составляет все то, что по счастливому стечению обстоятельств сохранилось к настоящему времени от богатейшего собрания библиотеки владивостокского Восточного института. Открытие в 1899 г. первого за Уралом учреждения высшего образования диктовалось нуждами дальневосточной политики России, требовавшей большого количества востоковедов-практиков. Учебные курсы четырех отделений Института: китайско-японского, китайско-корейского, китайско-монгольского и китайско-маньчжурского были связаны с современной историей, политикой, правом и экономикой стран зарубежного Дальнего Востока. Для всесторонней подготовки студентов требовалась соответственная научная и образовательная ли-тература. С этой целью при Институте сразу начала формироваться библиотека. Поначалу небольшая коллекция книг благодаря стараниям преподавателей, студентов, заинтересованных государственных лиц, предпринимателей Владивостока постепенно превратилась в одно из богатейших книжных и рукописных собраний литературы на языках Дальнего Востока, включавшее ряд редчайших, уникальных экземпляров. Китайский фонд включал издания из Маньчжурского архива (Цицикар, Хуньчунь); Императорского книгохранилища Мукдена; Императорской библиотеки академии Ханьлинь (Пекин).
После реорганизации Восточного института редкие рукописи вошли в состав библиотеки Дальневосточного государственного университета. В мае 1932 г. рукописи были переданы в только что образованное Дальневосточное отделение Академии наук СССР, а в 1935 г. частично отправлены в Ленинград, в созданный на базе Азиатского музея Институт востоковедения. Китайский ксилографический фонд, хранящийся в ИИАЭ ДВО РАН, по мнению С.Ю. Врадия, требует реставрации (оцифровки, создании электронных версий), инвентаризации, каталогизации. Рукописи являются ценным историческим источником, базой для научно-исследовательской работы историков-синологов. В перспективе желательно создание Лаборатории редких рукописей востоковедного книгохранилища библиотек ДВФУ-ИИАЭ ДВО РАН.
Большая дискуссия развернулась вокруг доклада ведущ. науч. сот. Отдела международных отношений и региональной безопасности ЦАТИ, д.и.н. Л.В. Забровской, которая, основываясь на корейских материалах, рассказала о судьбе дальневосточных корейцев, выселенных в Маньчжурию и Северную Корею в 1937 г. По сведениям докладчика, в 1936 г. численность дальневосточных корейцев составляла 204 тыс. чел. С учётом того, что в 1937-1938 гг. в Среднюю Азию было выселено 171 тыс. чел., то возможностью переселиться в Маньчжурию или Корею воспользовалось небольшое число корейцев – около 16 %, хотя им предоставлялись льготные условия.
После окончания второй мировой войны советское правительство приняло решение пригласить из Северной Кореи рабочих на предприятия советского Дальнего Востока. В 1946-1949 гг. на Сахалин и в Магаданскую область на рыбообрабатывающих заводы было направлено около 30 тыс. северокорейских рабочих и членов их семей. Среди пожелавших поехать на работу в СССР было значительное число тех, кто в 1937 г. оказались выселенными с советского Дальнего Востока за границу. В 1956-1959 гг. власти КНДР постарались вывести большую часть корейцев на родину. Однако многие корейцы уклонялись от возвращения на родину и приложили немало усилий, чтобы принять гражданство СССР. В 1990-е годы появилась возможность общения российских корейцев со своими соотечественниками из Китая и Кореи, которые высказывали сожаление о том, что их дедушки сделали ошибку, добровольно выехав в 1937 г. в Маньчжурию и Корею и потеряли возможность остаться жить в СССР.
Непростой вопрос об изменении границы Приморского края с Китаем в новейшее время (1990-е гг.) поднял в своем докладе ведущ. науч. сот. Отдела международных отношений и региональной безопасности ЦАТИ, к.э.н. Б.И. Ткаченко. На основе Соглашения между СССР и КНР о советско-китайской государственной границе на ее Восточной части 1991 г. в Приморском крае на реках Уссури и Сунгача, в Ханкайском, Уссурийском и Хасанском районах края и в низовьях реки Туманган была проведена демаркация границы с передачей части российской территории сопредельному государству – Китаю. По мнению автора доклада, частичная ревизия территориально-пограничных договоров XIX – XX веков между Россией и Китаем, в результате которой в соответствии с указанным Соглашением Китаю были переданы российские территории, несостоятельна, либо сомнительна в международно-правовом отношении, а также в части ратификации Соглашения со стороны конституционных норм внутреннего законодательства. Б.И. Ткаченко полагает, что Соглашение 1991 г. противоречит национальным интересам России и характеризует внутреннюю слабость отечественной дипломатии, т.к. при его подготовке и практической реализации не были учтены важные проблемы прямого экономического ущерба и упущенной выгоды, возникающие в результате уступки российской территории Китаю, правовой основы изменения государственной границы России, интересы жителей Приморского края. Большое внимание было уделено докладчиком политической борьбе, возникшей при реализации Соглашения, выявлена роль Администрации Приморского края в отстаивании территориальной целостности Российской Федерации в процессе демаркации российско-китайской границы в Приморском крае.
Заключительная часть годичной сессии была посвящена докладам этно-графов и археологов. Проблема сохранения и развития культурного наследия разных народов актуализирована в современном мире. Она важна в теоретическом плане, в аспекте трансляции традиций, а также востребована социальной практикой. Одним из средств сохранения традиционной культуры и хозяйственной деятельности коренных малочисленных народов Приморья является создание некоммерческих общественных организаций, семейно-родовых общин, открытие национальных парков, использование туристического потенциала. Подробнее об этом рассказал глав. науч. сот. Отдела этнографии, этнологии, антропологии, д.и.н. А.Ф. Старцев. Так, например, в Красноармейском районе в с. Дальний Кут была образована кочевая община «Удэге» в составе более 140 человек. Основным видом ее деятельности является охота, отлов и отстрел диких животных, включая предоставление охото-промысловых услуг для туристов. В пос. Рощино с 2001 г. функционирует община «Буа Хони» («Дикая тайга»), члены которой занимаются пошивом национальной одежды и обуви, изготовлением бытовой утвари, амулетов и др. предметов. В июне 2007 г. на севере Приморского края был открыт Национальный парк «Удэгейская легенда», имеющий статус особо охраняемой природной территории федерального значения. Одной из целей создания парка было возрождение этнической культуры иманских удэгейцев. В с. Красный Яр работает этнографический центр: музей под открытым небом, сувенирно-пошивочный и столярный цеха. Центр обеспечивает часть населения Красного Яра и Олона работой, занимается сохранением народной куль-туры удэгейцев и бикинских нанайцев. Развитием и сохранением национальных традиций тазов, организацией охраны и рационального использования и воспроизводства природных ресурсов, которые являются основой жизнедеятельности местного населения, занимаются члены семейной общины «Чин сан» («Чистые горы») в с. Михайловка Ольгинского района. Автор доклада приходит к выводу, что указанные инициативы не решают в полной мере современные проблемы жизнеобеспечения КМНС.
Тему сохранения культурного наследия удэгейцев продолжил в своем докладе науч. сот. Отдела этнографии, этнологии, антропологии, к.и.н. А.П. Самар. Его доклад о технологических, промысловых и ритуальных функциях долбленой лодки удэгейцев вызвал большой интерес. По словам автора доклада, исследование технологических, промысловых и ритуальных особенностей долбленой лодки удэгейцев позволяет проследить трансформацию и адаптацию традиционности к меняющимся экологическим и социально-политическим условиям. Удэгейцы расселены в предгорьях хребта Сихотэ- Алиня. Разветвленная сеть горных рек стала причиной развития на этой территории сугубо автохтонных видов водного транспорта. Долбленые лодки двух типов – это основной вид транспорта удэгейцев с древнейших времен. Хозяйственный календарь удэгейцев связан с промысловой деятельностью на реках, которые служили удобными транспортными магистралями. Преобладание такого специфического ландшафта позволило удэгейцам великолепно приспособить к этим условиям свои лодки. Знания о флоре уссурийской тайги позволяли удэгейцам выбирать древесину специальных пород деревьев и строить из них крепкие и совершенные по формам лодки, которые были максимально приспособлены для передвижения по рекам, промыслу зверя и рыбы с лодки. Обряды жизненного цикла и промысловые ритуалы оказались также тесно связаны с образом лодки.
Достижения отечественных ученых в исследовании антропологического типа удэгейцев, орочей, нанайцев и тазов Приморья обобщил в своем докладе глав. науч. сот. Центра истории культуры и межкультурных коммуникаций, д.и.н. В.В. Подмаскин. Согласно антропологической классификации нанайцы, удэгейцы и орочи относятся к байкальскому типу североазиатской расы большой монголоидной расы. Предполагается, что древние автохтонные племена антропологически были связаны с тихоокеанскими северо-восточными и восточными монголоидами. Комбинация существенных антропологических признаков позволила выделить соматическую байкальскую группу, объединяемую генетическим родством. К ней относятся ламуты, большинство эвенков, негидальцы, ороки, нанайцы, большинство ульчей, также юкагиры и долганы. Народы Нижнего Амура и Сахалина по антропологическим признакам разделяются на три типа: к наиболее древнему амуро-сахалинскому относятся нивхи, отчасти ульчи и орочи; к более позднему байкальскому – ороки, негидальцы, частично он прослеживается у ульчей, орочей и нанайцев. По ряду показателей признаков региональный антрополо-гический тип тазов формировался на основе смешивания этнических групп китайцев с удэгейцами, нанайцами и орочами, он близок к тунгусскому.
Зав. Отделом этнографии, этнологии, антропологии, к.и.н. Г.Г. Ермак выступила с докладом «Этнокультурная сложность, поликонфессиональность и коллективные идентичности населения Приморского края в зеркале общественного мнения». На материалах массовых социологических опросов был представлен анализ общественного восприятия этнокультурной сложности и поликонфессиональности регионального социума. Особое внимание автор доклада уделила оценке конфликтного и интеграционного потенциала межэтнического взаимодействия представителей различных этнических общностей, отметив, что из-за присутствия в крае иностранных трудовых мигрантов появляются риски межнациональных и религиозных конфликтов. Специфика локальных концептов коллективных идентичностей («гражданской», «этнической», «конфессиональной», «земляческой») опрошенных позволила выделить интеграционные механизмы, способствующие формированию межнационального согласия и гражданского единства в полиэтничном региональном социуме. Данные, полученные методом исследовательского интервью, раскрывают предпочтительные маркировки «своих» и «чужих» у разных групп населения Приморского края, обнаруживают ситуации, формирующие мигрантофобии и этнофобии приморцев. В заключении автор представила интерпретацию ответов респондентов на вопросы о содержании и качестве региональной практики управления этнокультурной сложностью и поликонфессиональностью регионального социума.
Результатами своих новых исследований по миграции русских старооб-рядцев в Приморье, их эмиграции в Маньчжурию, оттуда в разные страны Южной (Латинской) Америки и возвращении их потомков из Латинской Америки на родину своих предков ̶ в Приморский край, поделилась глав. науч. сот. Отдела этнографии, этнологии, антропологии, д.и.н. Ю.В. Аргудяева. Особый интерес аудитории вызвала информация о том, как решаются проблемы их адаптации в Приморье: обеспечении землей, техникой, строительными материалами, и об участии краевых и федеральных властей в организации социально-экономической жизни реэмигрантов. Автор доклада сообщила, что в 2017 г. Агентством по развитию человеческого капитала Минвостокразвития было организовано два «круглых стола» (в Москве, Владивостоке-Благовещенске), посвященных решению указанных проблем, в которых принимал участие А.С. Галушка. Старообрядцам-реэмигрантам выделяют землю, в том числе и по программе «Дальневосточный гектар». Помимо государственных властей, им оказывают материальную помощь различные общественные фонды, госкорпорации (например, «Роснефть» выделила значительную сумму для покупки с/х техники), просто неравнодушные люди. И хотя проблем остается еще очень много, вернувшиеся из Латинской Америки старообрядцы постепенно «укореняются» на юге Дальнего Востока: создаются новые семьи, рождаются дети. При этом они по-прежнему стараются придерживаться традиционного уклада жизни.
Завершал сессию доклад целой группы археологов Института (Клюев Н.А., Гридасова И.В., Дорофеева Н.А., Пискарева Я.Е., Прокопец С.Д., Слепцов И.Ю., Сергушева Е.А.) об итогах совместных с Государственным института культурного наследия Республики Корея археологических исследований Синельниковского городища в 2015-2016 гг. Памятник расположен в Октябрьском районе Приморского края. Городище занимает труднодоступную, плоскую вершину одного из мысовидных оконечных участков Шуфанского (Борисовского) базальтового плато, оформляющего правый борт долины р. Раздольной. Высота мыса над долиной реки составляет 108 метров. С южной, западной и восточной сторон городище укреплено валом. Северная линия укреплений природная – крутые скальные обрывы, обращенные к реке. Общий периметр городища около 700 кв.м., площадь – ≈1,3 га.
Работами 2015-2016 гг. на городище было выделено 2 строительных горизонта, относящихся к раннему средневековью. Первый строительный горизонт, видимо, относится ко времени существования городища в качестве военного гарнизона. Раскопано 17 небольших жилищ с хозяйственными сооружениями, погибших в результате пожара. Все жилища небольшие, площадью в среднем около 6 кв. м. Жилища имеют форму квадрата со скругленными углами, практически во всех из них фиксируется очажная яма в центре и 4 небольшие столбовые ямки по углам. Ассортимент форм сосудов: наличие столовой (чаши), кухонной (горшки) и хранилищной (емкости с шаровидным туловом) посуды показывает, что котлованы являются жилищами с набором посуды, удовлетворяющим потребности 1-2 человек.
На втором этапе строительства в центральной и восточной частях городища котлованы этих небольших жилищ были засыпаны. В восточной части городища раскопано одно жилище, относящееся ко второму строительному горизонту, также погибшее в огне. От более ранних построек его отличают, в первую очередь, размеры – оно значительно больше по площади. В центральной части городища раскопан колодец для сбора дождевой воды, вырубленный в скале. Анализ археологического материала позволил отнести оба этапа существования городища к раннебохайскому периоду. Полученные с помощью радиоуглеродного анализа даты подтверждают высказанные предположения. Кроме этого, на городище исследованиями 90х годов было зафиксировано жилище с Г-образным каном, относящееся уже к более позднему периоду, нежели остальные выявленные объекты на городище.
Подводя итоги работы сессии, ряд ее участников высказали пожелание расширить ее рамки и активнее приглашать специалистов из научных и образовательных организаций края. В таком формате сессия могла бы выступать рабочей площадкой для обсуждения новых открытий и достижений, а также самых актуальных проблем исторической науки.
И.о. учёного секретаря ИИАЭ ДВО РАН,
к.и.н. Ж.М. Баженова